Вечеринка в саду [сборник litres] - Кэтрин Мэнсфилд
– Что ты, она вряд ли будет рассчитывать на оплату! – воскликнула Констанция.
– Кто знает, – рассудительно ответила Джозефин.
Сестра Эндрюс, конечно, тут же согласилась. И это доставит им хлопот. Придется регулярно собираться за столом для обеда и ужина в положенное для этого время, тогда как если бы они были одни, то Кейт просто приносила бы им поднос в любое место, где бы они ни находились. Прием пищи, даже когда самое тяжелое осталось позади, оставался довольно серьезным испытанием.
Сестра Эндрюс просто обожала масло. Они не разделяли ее чувств к маслу, а сестра Эндрюс пользовалась их добротой. Одна ее привычка была особенно раздражающей: она просила ломтик хлеба, чтобы доесть то, что оставалось у нее в тарелке, и, едва прожевав, как бы невзначай – конечно, это было намеренно – тянулась за очередной порцией. В такие моменты Джозефин сильно краснела и не отводила своих глаз-бусинок от скатерти, как будто это была паутина, в которой запуталось редкое насекомое. Продолговатое бледное лицо Констанции вытягивалось и замирало, и она устремляла взгляд куда-то вдаль – сквозь пустыню, туда, где вереница верблюдов разматывалась, как шерстяная нить…
– Когда я проживала у леди Тукс, – сказала сестра Эндрюс, – у нее было такое изящное маленькое устройство для масла. На краю стеклянного блюда балансировал серебряный Купидон с крошечной вилкой в руках. И если вам хотелось немного масла, стоило просто нажать на его ступню, как он тут же наклонялся и подцеплял кусочек для вас. Так миленько.
Джозефин с трудом вынесла это и только бросила:
– Я нахожу это очень расточительным.
– Почему же? – удивилась сестра Эндрюс, глядя на нее поверх очков. – Не думаю, что кто-нибудь станет брать масла больше, чем нужно, не правда ли?
– Позови служанку, Кон! – воскликнула Джозефин. Она боялась сказать что-то лишнее.
Гордая юная Кейт, заколдованная принцесса, вошла, чтобы узнать, чего на сей раз хотят эти облезлые кошки. Она собрала со стола тарелки и водрузила на него блюдо с дрожащим белым бланманже.
– Подай джем, пожалуйста, Кейт, – вежливо попросила Джозефин.
Кейт опустилась на колени, распахнула дверцу буфета, заглянула под крышку кастрюли с джемом – она оказалась пуста – поставила ее на стол и удалилась.
– Боюсь, – сказала сестра Эндрюс через минуту, – что джем кончился.
– Какая жалость! – воскликнула Джозефин. Она прикусила губу. – Что же делать?
Констанция засомневалась.
– Мы не можем снова беспокоить Кейт, – спокойно сказала она.
Сестра Эндрюс выжидательно улыбалась им обеим. Ее взгляд блуждал, следя за происходящим сквозь очки. Констанция, отчаявшись, вернулась к своим верблюдам. Джозефин заметно нахмурилась. Если бы не эта дурацкая гостья, они с Кон, конечно, ели бы свое бланманже без всякого джема. Внезапно ее осенила мысль.
– Я знаю! – произнесла она. – Варенье! В буфете есть варенье. Достань его, Кон.
– Надеюсь… – рассмеялась сестра Эндрюс, и смех ее был похож на звон ложечки о стекло, – надеюсь, оно не очень горькое.
III
Но ведь пройдет совсем немного времени, прежде чем она исчезнет из их жизни навсегда. И нельзя забывать о том, что она была очень добра к отцу. В самом конце она ухаживала за ним день и ночь напролет. И Констанция, и Джозефин втайне даже считали, что она перестаралась, оставшись с ним даже в последние минуты его жизни. Когда они зашли попрощаться, сестра Эндрюс сидела рядом с кроватью, держа отца за запястье и делая вид, что следит за временем. В этом не было никакой необходимости. К тому же это было так бестактно. А что, если бы отец захотел сказать им что-то, скажем, личное? Не то чтобы он хотел. Совсем наоборот! Он лежал багровый – с темным, сердитым румянцем на лице – и даже не удостоил их взглядом, когда они вошли. И пока они стояли, размышляя, что делать, он неожиданно приоткрыл один глаз. О, как изменились бы их воспоминания о нем, насколько легче было бы рассказывать об этом, если бы он открыл оба! Но нет – только один. На мгновение свирепо посмотрел на них и тут же… угас.
IV
Они оказались в весьма неловком положении, когда тем же днем к ним заглянул мистер Фароллес из прихода Сент-Джонс.
– Надеюсь, он скончался мирно? – первое, что он спросил, скользя в их направлении сквозь темноту гостиной.
– Вполне, – еле слышно ответила Джозефин. Они обе повесили головы. Обе сомневались, что тот взгляд был мирным.
– Не хотите ли присесть? – сказала Джозефин.
– Спасибо, мисс Пиннер, – с благодарностью ответил мистер Фароллес. Он откинул фалду фрака и начал было опускаться в отцовское кресло, но, едва коснувшись его, чуть не подпрыгнул и пересел в соседнее.
Он прочистил горло. Джозефин сжала руки; Констанция выглядела смущенной.
– Я хочу, чтобы вы чувствовали, мисс Пиннер, – сказал мистер Фароллес, – и вы тоже, мисс Констанция, что я хотел бы помочь. Помочь вам обеим, если вы мне позволите. Наступил этот момент, – сказал мистер Фароллес просто и искренне, – когда Бог хочет, чтобы мы помогали друг другу.
– Большое спасибо, мистер Фароллес, – ответили Джозефин и Констанция.
– Не стоит благодарности, – спокойно ответил мистер Фароллес. Он натянул лайковые перчатки и поклонился. – И если кто-то из вас хочет причаститься, в одиночку или вместе, здесь и сейчас, вам нужно лишь сказать мне об этом. Небольшое причастие зачастую очень даже помогает. Приносит явное утешение, – добавил он с неким трепетом.
Но одна только мысль о небольшом причастии наводила на них ужас. Еще чего! В гостиной, без людей, алтаря и всего прочего! «Пианино слишком высокое, – подумала Констанция, – чтобы мистер Фароллес склонился над ним с потиром». А Джозефин подумала, что Кейт непременно ворвется и помешает им. А что, если в этот момент кто-нибудь явится с визитом? Ведь это может оказаться кто-то важный – по поводу их траура. Встанут ли они с благоговением и выйдут или им придется ждать… в муках?
– Если вам будет угодно позже, просто отправьте записку с вашей Кейт, – сказал мистер Фароллес.
– Конечно, большое спасибо! – произнесли обе.
Поднявшись, мистер Фароллес взял с круглого стола свою черную соломенную шляпу.
– Что касается похорон, – тихо добавил он, – то я могу все устроить – как старый друг вашего дорогого отца и, конечно, ваш друг, мисс Пиннер и мисс Констанция.
Джозефин и Констанция тоже встали.
– Я бы хотела, чтобы все было просто, – решительно сказала Джозефин, – и не слишком дорого. В то же время я бы хотела…
«Качественно и добросовестно», – подумала про себя мечтательная Констанция, как будто Джозефин покупала пеньюар. Но, конечно, вслух она этого не сказала.
– Чтобы это соответствовало положению нашего отца. – Она очень нервничала.
– Я загляну к нашему близкому другу мистеру Найту, – пообещал мистер Фароллес. – И попрошу его зайти к вам. Уверен, он сможет вам помочь.
V
Во всяком случае, с этим было покончено, хотя никто из них не мог поверить, что отец больше не вернется. На кладбище, когда опускали гроб, Джозефин испытала настоящий ужас при мысли о том, что они с Констанцией сделали это без его ведома. Что скажет отец, когда узнает об этом? Ведь рано или поздно это случится. Он всегда обо всем узнавал. «Похоронили. Меня похоронили две девчонки!» Она услышала стук его трости. Что они ему ответят? Какое оправдание смогут придумать? Это казалось таким ужасающе бессердечным поступком. Так подло воспользоваться человеком, когда он оказался беспомощным. Другие люди, казалось, относились ко всему этому как к само собой разумеющемуся. Но люди были чужими, и нельзя было ожидать, будто они поймут, что отец – самый последний человек, с которым могло случиться нечто подобное. Нет, вся вина за это ляжет на них с Констанцией. И расходы, подумала она, садясь в тесный кэб. Если бы он увидел счета, что бы он на это сказал?
До нее донесся его рев: «И вы рассчитываете, что я заплачу за эту
